Тайны фаворита

Его судьба подобна яркой вспышке, его жизнь оказалась трагически коротка. Александр Дмитриевич Ланской не стремился к власти, не плел интриг, не мыслил занять место в истории, но остался в ней, навсегда поселившись в сердце императрицы.

Александр Ланской  остается, пожалуй, самой   загадочной и необычной фигурой среди приближенных Екатерины ll,  Известно о нем немного.  Ланской напоминает о печальных образах тех  безмолвных исторических  фигур, прямой речи которых Клио почти не сохранила.   Из разрозненных источников по крупицам складывается картина его короткой жизни.  Известно, что  происходил он из старинного, но обедневшего дворянского рода, имевшего польские корни,  что  еще  XVI веке  Лонские, оказавшись на русской службе, стали русскими дворянами Ланскими.              А также, что родителями Александра Дмитриевича были   офицер Дмитрий Артемьевич Ланской  и его последняя супруга Ульяна Яковлевна.

И вот здесь уже мы сталкиваемся с первыми неточностями и загадками семейной истории Ланских.  Когда Александр Дмитриевич за несколько дней сгорел от болезни,   безутешная императрица велела отчеканить медаль «Смерть генерала Александра Ланского», которую выполнил знаменитый медальер Иоганн Балтазар Гасс.

Ее запечатлели и на  памятнике   в Екатерининском парке Царского Села, увековечившем не военные  или дипломатические  победы, но ставшем для императрицы памятником чувствам. На аверсе размещен  поэтичный, с длинными кудрями, профиль Ланского, на реверсе –  надпись: «В память дружбы». Выбиты были и даты жизни близкого  Екатерине человека,  о чувствах к которому она не могла говорить  прямо, но память о котором хотела сохранить: «Родился марта 1758 г. марта 8 Д. Скончался 1784 г. июня 25 Д».

И если дата смерти молодого человека очевидна из целого ряда документов и свидетельств, то с датой рождения Александра Ланского все гораздо сложнее. Сомнений она, казалось, не вызывала, но сохранившиеся в фондах  ЦГИА метрики указывают красноречиво и однозначно, что   5 апреля 1757 г. в Андреевском соборе Санкт-Петербурга, «что на Васильевском острове»,  крещен был Александр, родившийся за три дня до этого,  сын поручика  Дмитрия Артемьевича Ланского. Запись об этом гласит: «Кирасирского Его Императорского Высочества полку у  порутчика Дмитрия Артемьева сына Ланского сын Александр».[1]  Согласно тем же метрикам,  ранее в этом же соборе,  тогда еще деревянном,  в 1754 г.  была крещена и  его старшая сестра Мария, вероятно, умершая в младенчестве. [2]   Из метрик очевидно, что, вопреки  устоявшемуся мнению, Александр Ланской родился в Петербурге, а не в Смоленске или еще где-то в провинции.  Очевидно, что некоторое время до рождения Марии и после рождения Александра семья Ланских  жила в столице. Запутаны и  семейные обстоятельства, связанные с браками Д. А. Ланского. Его женами называют трех, а иногда  двух женщин. Нет бесспорных указаний на то, кто из них был матерью Александра, которой молодой человек мог лишиться в очень раннем возрасте.[3] Так или иначе, он  остался старшим сыном в небогатой и многочисленной семье, так как вскоре у  старшего  Ланского  родилось еще несколько детей — сын Яков и пять дочерей, сестры Александра — Евдокия, Елизавета, Екатерина, Варвара и Анна.  Старший сын в столь большой семье, Александр Дмитриевич, был вынужден  рано повзрослеть. В 1772 году, в 15-летнем возрасте, он начал службу в Измайловском полку рядовым.[4] Однако к моменту встречи с императрицей А. Д. Ланской, несший службу уже около семи  лет,  успел получить офицерский чин и перевестись в кавалергардский корпус. Он нес караульную службу в императорском дворце.

Нет точных данных о том, кто и когда первым обратил внимание императрицы на юного кавалергарда. По одной версии он приглянулся Толстым или Салтыковым, по другой — первым стал все же Григорий Потемкин, которому было важно, кто будет рядом с Екатериной. Осенью 1779 года Потемкин взял Александра Ланского к себе в адъютанты.[5] Далее в истории знакомства Ланского с императрицей, возникает путаница. Доктор исторических наук  Игорь Курукин в посвященном А. Д. Ланскому очерке своей монографии о фаворитах Екатерины Великой отмечает  важность первого впечатления,  будто бы едва не испорченного тем, что молодой человек «поторопился»,  обратившись через  камергера А. С. Строганова и посла Российской империи в Речи Посполитой  А. Е. Штакельберга к королю Станиславу Августу с просьбой о польской голубой ленте Белого Орла, которую польский монарх прислал, но раздосадованная Екатерина  отправила назад.[6]  И. В. Курукин ссылается на «Интимный дневник» известного сплетника кавалера Корберона, описывая события, приписанные Корбероном к 1780 году, как события лета-осени 1779 года. Получается, что Ланской "выпрашивал" себе орден, будучи караульным в царском дворце, еще даже не представленным государыне, что само по себе абсурдно.[7] Да и сведения Корберона, перемешанные со слухами и сплетнями, вызывают мало доверия. Как именно придворные  перетолковали ситуацию, отзвуки которой, возможно,  отражены Корбероном, неизвестно. Но совершенно точно, что такая сплетня сама по себе не могла возникнуть ранее 1780 года. Зато хорошо известно, что   поведение Александра Дмитриевича в это время меньше всего напоминает манеры  карьериста, рвущегося всеми правдами и неправдами занять место фаворита. В октябре 1779 года он подал прошение о переводе из гвардии в армию, которое  через два дня отклонил Потемкин, взявший  молодого человека к себе  на службу. Причина, вероятно, проста: есть  свидетельства современников о том, как нуждался во время службы  Александр Дмитриевич,  оставаясь, порой без ночлега. Такому человеку, разумеется,  было чрезвычайно затруднительно содержать себя  в элитном  кавалергардском корпусе. Скромному  караульному офицеру, привыкшему к бедности и нелегкой службе проще было найти самый очевидный способ избавиться от, вероятно, бесконечных долгов ради приобретения  самого необходимого и службы, которая была ему не по карману.       С зимы 1779  — весны 1780 гг. начали развиваться его отношения с Екатериной II.  Если молодому человеку и обещали протекцию в продвижении по службе, от которой в его положении отказываться было  бы,  по меньшей мере,  недальновидно, Александр  Дмитриевич Ланской не был ни честолюбцем, ни стяжателем благ придворной жизни.